В гости к отшельку, продолжение
Лыжи фанерные, широкие. «Лесные». Советского ещё производства. На таких лыжах раньше не ходил ни разу, потому больше валялся, чем ехал или шёл. За спиной котомка с дарами и фототехникой, под ногами ухабы, проворные ручьи под снежной шапкой и ледяной коркой, лыжи проваливаются, выгибаются, трещат, норовят сломаться, ноги из креплений вываливаются. Изрядная была картина, думаю.
Пару раз, громко хохоча, напрочь терял точку опоры и проваливался в снег в самых неожиданных позах, разбрасывая во все стороны лыжные палки. Извалялся весь, но так мне радостно и хорошо стало от этого — словами не передать. Снег чистый снизу лежит, а сверху падает, лес какой-то приветливый, синички слетелись. Поднялся, вытряхнул из карманов набившееся, собрался и таки добрался до места без потерь.
Лыжню к цели мой проводник Иван проложил аккурат между огромной елью и старой многоствольной берёзой, получилось примерно как в городе из-за угла выглянуть. Поворачиваешь резко — а там «избушка» из-за деревьев виднеется. Красиво — не отнять. У избушки собака чёрная, на одну лапу хромая. Собака мне сразу очень понравилась, хотя вообще я их как-то не очень. Гладкая такая, лает сдержанно, больше в глаза смотрит. Сразу видно — девочка. Симпатичная. И лапа передняя криво после перелома сросшаяся, не портит впечатления. Даже добавляет. Зовут собачью барышню Подругой.
Ну а вот и хозяин из своей «кибитки» появился. Я его, вообще говоря, совсем иначе представлял. Ну да некогда было в фантазии пускаться. Здравствуйте, говорю. Вот в гости прибыл, к новогодним праздникам кой-чего прихватил, принимайте. Но вместо общепринятого в таких случаях «ивамздрасьтепроходитевхату» общение начали сразу на особо бодрой нотке. Хозяин без обиняков поинтересовался: такой ли я ****** как и те «корреспонденты», что приезжали ранее? И так он это душевно сформулировал, что вызвал острый приступ желания закатать в рыло сразу же (желание, признаюсь, было зело велико, аж глаз задёргался). И потом ещё ногами собеседника покатать бы. Но удержался, приступил к разъяснениям.
А ведь могло, могло нехорошо и с гематомами получиться с самого начала. Это было бы, полагаю, вполне по-русски: прибыть в гости, набить хозяину лицо, поломать два ребра и поленницу, разорвать штаны, потерять варежку, познакомиться с участковым, с ним же в конце концов и напиться, под типовые крики «а чё они!» пустить слезу, а потом месяц при всяком удобном случае врать одними удивительными подробностями той славной рукопашной на берегах реки Полы. Да и окрестным жителям пища для пересудов отличная — москвичи совсем уже того. Понаехали и наших в лесу бьют! Но не случилось, лишнего врать не стану.
Сомнительную беседу энергично свернул и завязал новую. Завязывал традиционно, путём совместного перекура. Тут же выяснилось, что за «маленькую», конечно, спасибо, но принять её никак нельзя, придётся мне её забрать назад. Хотя, можно, конечно, и оставить. Потому что те пять литров, что уже имеются в хозяйстве, качеством похуже будут. Беседа была прервана позывными радиоприёмника. Передавали погоду, для жизни в лесу информация о метеоусловиях очень важна. Причём, как выяснилось, точное предсказание погоды можно получить только путём усреднения данных по Тверской и Новгородской областям. Так вот, за вежливой беседой о погоде знакомство и состоялось. Густо повалил снег, а мы укрылись в жилище отшельника.
Почему именно в этом месте поселился? Река рядом, природа богатая, разнообразие видов растений очень велико. Сначала Виктор проживал в настоящей барсучьей норе, превращённой в землянку. Целых семь лет внутри провёл. Но пыльно там стало и тесно. Переехал в новую постройку. Нынешнее жилище представляет собой лишённую архитектурных изысков прямоугольную постройку. Примерно 4х6 метров. Намётанный глаз сразу распознает из стройматериалов куски полиэтилена, какие-то войлочные кошмы, несколько досок, фрагменты брезента, листы кровельного железа — в общем эдакое строительное попурри.
Внутри сказочной избушки стоит большая железная печка нехитрого устройства с закопчёными чайниками поверх, деревянные нары, застеленные плащ-палаткой и столик из какого-то ящика. Часть строения завалена плотно набитыми мешками, вроде с сеном. В углу сложен немногочисленный хозинвентарь, типа сломанной бензопилы. На многоцелевом сундучке — пассатижи с берестяными рукоятями и какие-то кружечки из пустых консервных банок. Освещение в избушке смешанное: днём — естественное, а вечером —от оплывшей свечечки, прилепившейся в изголовье нар. Не сказать, что внутри неуютно. Ничего так, нормально. У многих в добротной хате бардака больше.
